«Сон» в овраге
…посвящается Артёму…
Часть 1
…Это был огромный овраг. В самом его низу было озеро, сплошь заросшее камышом, всякой травой и вокруг окружённое острыми камнями, а сам овраг напоминал гигантскую овальную, глубокую чашу. Людей тут набралось немерено, словно сельдей в бочке, как будто правительство пообещало всем и сразу выдать зарплату за пять лет. Здесь было очень много моих врагов, знакомых, одноклассников и родственников. Здесь были мои папа и мама… Казалось, что собрался весь город, но на самом деле где-то около его трети. Не было только друзей. У меня их вообще не было, а парень мой, мой любимый человек со мной не пошёл. Практически все его родственники, его папа и мама, пошли, а он нет. Он посчитал, что это несерьёзно. А я, дура, на него за это сильно обиделась. А ведь он был прав. Зачем люди сюда пришли? Увидели рекламу по телевизору? Что будет большое шоу? И я, сроду не верившая в рекламу, стою сейчас здесь в гордом одиночестве (мою родню можно не считать, потому что они оказались где-то очень далеко, и их мне не было даже видно)?!
Было лето 2006 года. Мне было 17 лет. Я пришла на это место налегке. В джинсах, футболке и кроссовках. Длинные, тёмные волосы собраны в хвост. На правой руке – часы, подаренные мамой и папой на восьмое марта, на левой – пара самодельных фенечек из бисера, на шее – серебряный крестик. Нельзя сказать, что я верующий человек, просто крестик был настолько старинный и красивый, что не носить его я не могла, да и любой бы не устоял. В карманах джинсов лежали только ключи от дома, да завалялась мелочь. Сотовый телефон я брать с собой не стала, решив, что всё равно не пригодится, потому что звонить мне кроме Сашки, моего парня, некому. А поскольку я на него обиделась, то можно сказать, что мобильник я не взяла специально. Позже я об этом очень сильно пожалела.
Но это позже. А сейчас всё вроде бы хорошо. Сейчас будет какой-то грандиозный праздник, фейерверк или ещё чего-нибудь в таком духе. Так что я была в предвкушении чего-то интересного. Да и все люди, что стояли рядом, видимо, тоже. Где-то в самой дали, наверху оврага, зажглись огни. Там, насколько я поняла, было какое-то подобие сцены, и на ней стоял кто-то большой и важный, потому что те, кто стоял ближе к тому месту, зааплодировали. Подождав, пока хлопанье прекратится, ОН начал речь. Хоть ОН и говорил в мегафон, мне не было ничего слышно. Да и видно было, в сущности, также. То есть перед моими глазами сейчас стояла примерно такая картина: малюсенькая точка, находившаяся на не намного большей площадке, чего-то усердно шептала.
Мне стало как-то не по себе. Мои колени задрожали, в горле пересохло, мне становилось то невыносимо холодно, то нестерпимо жарко. К моему сознанию подбирался страх… Кроме того, я начала замечать странные вещи. Люди, которые стояли ближе к площадке, начали выбираться из оврага, но им этого сделать не удавалось. Овраг был окружен десятками рядов ОМОНа, снаряжённых всякого рода автоматами и тому подобными вещами, и машинами, подозрительно смахивающих на танки. Так что поток людей потихоньку сползал обратно и напряжённо чего-то ждал. Попадались, конечно, и такие смельчаки, которые со всех сил пытались выбраться, но их было мало, а после совсем не стало. Расстреляли смельчаков… Остальные люди, увидев такое дело, встали чуть ли не по стойке смирно. А между тем малюсенькая точка продолжала свою речь, вернее продолжала что-то противно нашёптывать.
Был вечер. Но было ещё светло. Где-то около семи часов. На часы было боязно смотреть. А страх подбирался всё ближе и ближе… Я повернулась к своим соседям справа, надеясь хоть что-то узнать… Их лица были каменными, а взгляд пустым. Противные мурашки устроили забеги по моему и без того ослабленному телу. Я вернулась в своё первоначальное положение и закрыла глаза. «Нет, такого просто не может быть! У меня начались галлюцинации! – Вопила моя до смерти испуганная половина сознания. – Мама, папа, где же вы? Кто-нибудь, объясните что здесь происходит, что с нами хотят сделать? Зачем мы сюда пришли?..» Слишком много вопросов и ни одного ответа. Надо либо что-то делать, либо сдаться. Кому? Кто всё это делает? И что ОН делает? Для чего всё это нужно? Кому от этого легче? Одни вопросы… Чёрт!!! «Надо бы сейчас посмотреть на левую половину людей, – моя вторая, более разумная половина сознания, всё-таки взяла верх над эмоциональной. – Если они такие же, как и правые, то… Чёрт, не знаю что делать. Ладно, там разберёмся. Главное посмотреть». И я открыла глаза, и повернула голову…
Меня затрясло… Картина слева была не лучше соседней. Да, и их лица были каменными, и взгляд был пустым… Взгляд! Вот, что меня напугало! Их глаза были ярко желтого цвета и светились как уличные фонари. Я повернулась кругом – одно и то же. Все люди стали неподвижными и со светящимися глазами. Вдруг, где-то вдалеке я увидела маму и папу. С огромным трудом пробравшись через желтоглазых статуй, я подошла к маме. Такой же неподвижной и желтоглазой. В горле застрял комок.
– Мамочка, очнись! – Хрипло прошептала я. Конечно же, это не помогло.
По моим щекам потекли слёзы…
Я повернулась к папе.
– Папа, – сдавленным голосом произнесла я. Трясти, просить, кричать уже не было смысла.
Я села в ногах у своих родителей, вытирая текущие ручьём слёзы. Все, все мои родственники, все мои хорошие знакомые сейчас вот в таком состоянии. Только Сашка, самый лучший человек на свете, как бы я на него не обижалась, сидит сейчас дама, за компьютером, пьёт чай, слушает музыку или ещё чего-нибудь делает.
И почему я, самая обыкновенная девчонка, почти ничем не отличающаяся от остальных, сижу сейчас здесь, на промёрзлой земле, кутаясь в пелену страха, и смотрю на желтоглазые статуи своих родителей и ещё кучи знакомых и незнакомых людей? Почему со мной ничего подобного не произошло? Ответить было некому. ТА маленькая точка с площадки, наверное, уже ушла, а может, и нет. Стоит сейчас и смотрит на плоды своих трудов. Я никогда в жизни никого не ненавидела так, как этого человека. ОН отнял у меня самое дорогое, что было возможно отнять: моих родителей. Лучше бы ОН убил меня.
У меня всё ещё скакала температура, от предельно высокой до загробно низкой, тряслись руки и ноги, меня колотило всю, от макушки до пяток. Я с огромным ужасом взирала на это гигантское море ярко-жёлтых глаз.
Я краем глаза заметила, как по всему оврагу пробежала тень…
И в ту же минуту начало что-то вспыхивать, светиться и хлопать. Я повернулась в сторону площадки и замерла на месте.
Люди взрывались.
Там, где были жёлтые огоньки, становилось темно и мёртво. Люди взрывались и падали заживо. Волна тьмы, начинаясь от левой стороны площадки, двигалась по овалу оврага, постепенно приближаясь к тому месту, где стояла я.
Стараясь не впадать в панику, я поднялась на ноги и огляделась.
Нет, не было ни одного шороха, ни одного движения. Только множество вспышек, хлопков и мягкие удары безжизненных тел о землю. Такое ощущение, что готовили гигантскую порцию попкорна.
Продолжая наблюдать за волной, я всё думала что же мне делать. Ни одной полезной мысли, ни одной идеи спасти свою никчёмную уже жизнь.
А взрывы, между тем, всё продолжались. Мёртвой уже стала добрая половина оврага. Волна подбиралась ко мне.
То, что произошло в тот момент, я помню не очень ясно. Всё вокруг закрутилось, взорванные люди горели и падали. Вдруг кто-то стоящий сверху упал и сбил меня с ног, я потеряла равновесие, оторвалась от земли и полетела по закону гравитации вниз, к озеру. В полёте я успела увидеть, как вспыхнули вместе с сотнями людей мои родители. Слёзы уже текли в буквальном смысле ручьём, правда, в них не было никакого толку. В полёте я успела заметить под собой острые камни. До них оставалось не больше шести метров… Я непременно стану частью этого мёртвого места… В полёте я успела зацепиться за жизнь среди этого мёртвого оврага, я вспомнила о человеке, которого очень сильно любила, который остался практически один… Вслух прошептала:
– Сашка, родной мой, прости меня. Ты был прав. Прощай…
Часть 2
Я очнулась лёжа на земле лицом вниз. Вдохнула запах утренней росы. Попыталась перевернуться на спину – ничего из этой затеи не вышло. Всё моё тело стонало от боли. Казалось, что все кости, которые есть в моём организме, сломались, а может даже раскрошились по частям. Интересно, где я? И кто я? Сколько я ни старалась я не смогла вспомнить, кто я такая и что я тут делаю. Моё противное сознание наотрез отказывалось со мной содействовать. Обиделось что ли?
Приложив все свои усилия, внутренне содрогаясь от невыносимой боли, я перевернулась на спину. Из груди вырвался сдавленный стон. Я уставилась в кристально чистое ярко-голубое небо с белыми, как только что выпавший снег, облаками. Изредка пролетали птицы. Мне почему-то так захотелось улететь вместе с ними. Быть свободной… Да я и так сейчас свободна – дальше некуда.
читать дальше
Вдруг откуда-то из самой дали неба, выделилась черная точка и, постепенно увеличиваясь, она приближалась ко мне. Сомнений не было, это была птица, но какая! Цвет её перьев поверг меня в изумление. Они были серебристыми и сияли на солнце! Я таких птиц никогда не встречала. А та, между тем, села мне на живот, посмотрела на меня сочувственным взглядом и так пронзительно крякнула, что у меня заложило уши. А потом… я уснула.
Сон мне снился какой-то жуткий! Какие-то люди с желтыми глазами, много вспышек, огня и я падаю…
Я подскочила с земли на ноги как ужаленная. Сна не было ни в одном глазу. Боли тоже не было. Птица улетела уже, а я стояла, тяжело дыша, вспоминая и переваривая свой сон.
Это был не совсем сон…
Птица помогла мне устранить боль, а потом вновь её обрести. Я вспомнила всё, что со мной произошло, и рухнула обессиленная на землю. Я так просидела и проплакала долго. Вопросы стучали о мою голову как горох о стену. Никаких ответов я найти не могла. Почему со мной ничего не случилось? Почему я не погибла вместе с ними? Какой урод всё это сделал? Почему я не разбилась о камни? Почему я оказалась в каком-то странном месте, вместо того, чтобы преспокойно сидеть на небе? И тут я поняла. Сашка…
С этой минуты цель у меня была одна: во что бы то ни стало найти его.
Я огляделась. Место, где я находилась, было мне смутно знакомым. Кажется мы тут отдыхали с родителями, жарили шашлыки, весело было… А сейчас… Одна грусть и дикая боль…
Это была круглая полянка посреди леса, заросшая всякими травами и растениями. Даже тропинка и дорога, по которой мы приезжали на машине, заросли. Такое ощущение, что на этом месте никто кроме нас больше никогда не был. Я вспомнила, что тут неподалёку есть то ли пруд, то ли озеро. Решив пойти наугад, я была очень удивлена, когда вдалеке заблестела вода. Я чуть ли не бегом приблизилась к воде и наконец-то сделала то, о чем мечтала – сняла с себя всю одежду и нырнула с разбегу в озеро. Вода была тёплой как в ванне, да ещё и солнце палило нещадно. В общем, моему блаженству не было предела. Выбравшись на берег, я критически осмотрела свою одежду и сделала вывод, что в такой грязной майке и штанах я никуда не пойду. Так что я принялась за стирку. Выстирав все вещи и отмыв кроссовки, я развешала их на ближайшем кустике и снова поскакала к воде. Надо ловить момент! Когда мне ещё удастся столько времени торчать в воде, да ещё и в полном одиночестве.
Интересно, сколько сейчас времени? Я чуть не потонула в этом треклятом озере, вспомнив, что не сняла часы с руки. Я глянула на свою руку – часов там и в помине не было, глянула на вторую – фенечек тоже, машинально поднесла руку к шее – крестик был там. Почему-то я даже не удивилась такому повороту дел. Ну да, так и должно быть во всяких там религиозных рассказах, но я им не верила и никогда не посчитаю, что спас меня этот крестик и какой-то там Всевышний Дядя. Нет, крестик в принципе мог мне помочь, но только в качестве амулета, с которым я не расставалась практически всю жизнь.
Солнце уже начало потихоньку спускаться, и только тогда я, наконец, вылезла из озера и натянула на себя одежду. Правда, с кроссовками пришлось помучаться, они ещё не совсем высохли и одеваться не желали. Я встала, оглядела себя и только сейчас заметила, что чего-то со мной не так. Выросла я что ли? Одежда была мне слегка маловата. Ну слегка – это слабо сказано. Майка на мне, обычно свободная, стала немного в обтяжку, джинсы заканчивались где-то на уровне чуть выше щиколоток, при этом я ни капельки не потолстела, скорее наоборот. Интересно…
Отбросив пока от себя все размышления, я стала думать, в какую сторону мне идти. Что ли опять положиться на интуицию, с которой у меня были не лады, и пойти куда глаза глядят, пока совсем не выбьюсь из сил или не помру с голоду. Странно, что проведя столько времени на солнце и в воде, я ни капельки не хотела ни есть, ни спать. Удивительно, если учитывать, что спать я хотела всегда и везде.
По одну сторону озера был лес, по другую – поле. Я выбрала первый вариант. Честно говоря, мне было всё равно куда идти, и я просто закрыла глаза и покрутилась на месте, остановилась, посмотрела – лес. Ну лес, так лес. И я решительно зашагала в направлении толпы деревьев.
…Я не помню, сколько времени я шла по запутанным тропинкам, а иногда и вовсе без них. Ничего из ряда вон выходящего со мной не произошло, если не считать того, что я всё-таки каким-то образом вернулась к тому озеру (или это другое было?) и продолжила свой путь по полю.
Где-то на второй день моего пути по полю, я вдалеке заметила какую-то чёрную точку и внутренне содрогнулась. А это при более близком осмотре оказалась всего лишь маленькая хижинка. Становилось темно и я решила зайти, переночевать.
Внутреннее убранство хижины довольно-таки прилично смахивало на наш дачный домик. Ну почему, чего бы мне на глаза не попадалось, обязательно мне что-то напоминает? Уже и не знаю куда деваться…
Внутри хижинки было две комнаты. Одна совсем маленькая, что-то вроде сеней, другая побольше, где собственно и предполагалось жить. Тут (в большей комнатке) стоял стол, два стула, какая-то древняя кровать и маленький шкаф. Я была настолько уставшая, что брякнулась сразу же на кровать и в первый раз за это время уснула по-настоящему.
…Что-то приятно щекотало мне нос и шею. Нечто похожее на пух или пёрышко. Я сладко потянулась, не открывая глаз. По закрытым глазам скользил солнечный луч. Было так тепло и приятно…
Открыв, наконец, глаза я с большим удивлением уставилась на парня лет двадцати, который сидел на краю кровати и проводил пёрышком по моему лицу.
– Ну наконец-то! – Сказал он.
– Привет, – растерянно прохрипела я и закашлялась. Столько-то времени ни с кем не разговаривать. Приподнялась немного на локтях. Откуда-то взявшееся одеяло, сползло к моим ногам.
– Я уж думал ты и не проснёшься. Есть хочешь? – Поинтересовался парень, всё ещё не отрывая от меня ни глаз, ни пёрышка.
– Так. Стоп. – Опять захрипела я.
Парень соскочил с кровати и быстро (как слетал, честное слово) принёс кружку с чем-то тёплым и вкусно пахнущим. Я облапала кружку и жадно выпила всё до дна. Плевать мне что там налито, пусть даже яд, хотя с какой стати ему меня отравлять. Парень, между тем, уселся обратно на кровать и с любопытством взирал на мою шальную мордаху. Напившись, я продолжила.
– Тебя как зовут-то, спаситель?
– Ким. А тебя? – Парень смотрел на меня как на девочку с обложки. Да что со мной такое?
– Мэл. А ты чего на меня так пялишься? Со мной что-то не так?
– Да нет. Всё в порядке. Даже очень. – Ким смутился и отвернулся.
– Ким, да ладно тебе. Покажи лучше, где умыться можно. И расскажи всё толком, а то я нифига не знаю и не понимаю. – Я почувствовала себя идиоткой.
– Пойдём, на улицу. Умыться там можно. – Он встал и помог встать мне. Странно, но у меня невыносимо болели ноги. Я чуть было не брякнулась на пол, но Ким меня подхватил под мышки и потащил к выходу.
С противоположной от входа стороны домика стояла бочка с кристально чистой водой. Ким оставил меня с ней наедине, а сам куда-то ушёл. Я умылась и доползла до рядом стоящей скамеечки. Вокруг было тихо. Ни одной живой души. Только изредка где-то вдали чирикали птицы.
В одиночестве Ким решил меня оставить ненадолго. Вернулся минут через пять с букетиком полевых цветов и, смущённо улыбаясь, протянул их мне. Я, улыбаясь (не менее смущённо), взяла их и удивлённо посмотрела на Кима. Ну откуда он мог знать, что я больше всего на свете люблю простые полевые цветы? И с чего это вдруг он мне их принёс?
– Ты как себя чувствуешь? – Спросил он. – Идти можешь?
– Могу. Только с чьей-нибудь помощью. А чего?
– Да местечко тут нашёл интересное. Прогуляться хочу, а заодно и тебе показать. Пойдём? – Ким протянул мне руку.
– Пойдём. Только если ты согласишься в случае чего меня тащить.
– Соглашусь. – Без тени ехидства ответил он.
– Слушай, а ты вообще кто такой? Что делаешь здесь, в чистом поле, да ещё и один? А? – Наконец решилась я спросить, когда мы не торопясь шли по практически заросшей тропинке. Ничего интересного пока тут я не замечала. Ким вёл меня под руку, иногда спрашивая о моём состоянии и предлагая вернуться назад.
– Ну как тебе сказать-то… Может лучше ты мне сначала расскажешь как тут оказалась? А потом я. – Попросил он. Я посмотрела на него и поняла, что ему действительно так будет лучше. А мне в принципе всё равно.
И я, решившись, начала рассказывать, всё сильнее и ярче переживая свои воспоминания и боль. Ким слушал внимательно, с пониманием. Он ничему не удивлялся, ничего не говорил. Просто слушал. Мои фразы становились частью и его жизни тоже. Он впитал в себя половину моих переживаний и страхов, и мне становилось ощутимо легче, но в то же время что-то тяжёлое давило на меня…
Я рассказала ему обо всём, ничего не тая. Рассказала и о своей цели найти Сашку. Иногда было трудно говорить, иногда текли слёзы, а иногда меня просто трясло. А под конец, ко мне вернулось то состояние, в каком я пребывала в овраге. Ким, видя такое дело, усадил меня у подножия дерева, спрятав от палящего солнца. Сам он устроился рядом и обнял меня. Я, не удивляясь, прижалась к нему, как слепой котёнок. Мне просто сейчас было необходимо, чтобы меня выслушали, поняли, помогли и пожалели. Ким, конечно же, это понял...
От вновь пережитых событий я устала так, что уснула прямо на плече Кима…
Но на этот раз я проснулась сама. Ким тоже спал, всё ещё обнимая меня. Я не стала вставать, не стала будить его. Зачем? Прислушавшись к своим внутренним ощущениям, я сделала вывод, что они двигаются скорее в лучшую сторону, чем в худшую. Всё-таки умение слушать, выслушать человека – это великое искусство.
Я заметила возле себя букетик, подаренный Кимом, подняла его, расправила потрёпанные цветы, сорвала травинку и обмотала ей букетик, чтоб не развалился. Как и любой любопытный человек, я поднесла цветы поближе к носу, чтобы понюхать, а оттуда выскочила противная мушка, которая решила, что в моём носу намного уютнее. Поразившись наглости мухи, я принялась чихать. Сначала тихо, а потом всё громче и громче, разбудив тем самым Кима.
– Что случилось? – Спросил спросонья тот, вытирая глаза и испуганно уставившись на меня.
– Всё в порядке. Просто муха в нос залетела. А…а…а…ааапчхи!!!
– Будь здорова, – видимо по привычке сказал Ким.
– Спа…аа…а…сибо… – Выговорила я, давясь очередным приступом чиха.
– Может, пойдём дальше? Чтобы к вечеру успеть вернуться. – Он уже поднялся с земли и вопросительно смотрел на меня.
– Помоги мне встать, – попросила я.
Ким протянул мне обе руки, подхватил меня под мышки и поставил на землю. Ноги вроде бы уже не болели.
– Пойдём. А куда ты меня хочешь привести?
– Да мы уже почти пришли. Сейчас обогнём этот лесок и будем на месте. – Ким махнул рукой вперёд.
– Ким, расскажи?! – Снова попросила я.
– Мэл, а тебе сколько было тогда лет? Я имею ввиду ТОТ ДЕНЬ. – Он будто бы не заметил моего вопроса.
– Семнадцать. А что?
– С того момента прошло ровно три года. То есть тебе сейчас не семнадцать, а двадцать. Я много слышал об этом, так сказать, событии, читал крошечные отрывки в газетах, ничего прямо не говорящих. Информация была почти секретной, и сейчас почти никто об этом не помнит, а если и помнит, то помалкивает. Семьи погибших, да и практически всех людей, кто об этом знал, убили. Считалось, что в тот день никто не выжил. По крайней мере, никто не объявлялся. Кроме тебя конечно, да и это никому не известно. Никому не удалось узнать, кто это всё сделал. Город в то лето выжил каким-то чудом. – Ким почему-то резко умолк и уставился в одну точку.
Сказать мне было нечего. Столько эмоций… Выжить в таком деле и провести три года неизвестно где… Я просто опять обессилено рухнула на землю. Ну нельзя человеку переживать такое…
– А ты сам? С чего решил за этим всем следить? – Но, кажется, я уже знала ответ…
– У меня родители там погибли… И девушка… На тебя похожа… Была… – Казалось, что он сейчас заплачет. – Я когда узнал что случилось, сначала не поверил. А когда всё это стало не общеизвестным, но всё же фактом, я бросил всё и приехал на ЭТО место, случайно наткнулся на домик. С тех пор тут и живу.
– Хочешь сказать, что овраг где-то рядом? И мы случайно не туда ли идём? – С ужасом начала догадываться я.
– Туда. Я ж не знал, что… Ну в общем ты поняла. – Вздохнул Ким. – Я туда каждый день хожу. Сам, правда, не знаю зачем… Мы пришли. Не узнаёшь? – Сказал он после небольшой паузы.
– Нет! – Я удивлённо уставилась на абсолютно ровную, словно искусственную, поляну. Пейзаж вокруг был мне до боли знаком, но никакого оврага тут и в помине не было!
– Ну так это и понятно. Овраг через месяц где-то засыпали. То есть там сейчас что-то вроде массового захоронения, братской могилы. Так вышло, что я видел всё это. Кучу тел и как их засыпали… – Он опять чуть не заплакал…
Как же я его понимаю… Только в отличие от него слёзы у меня уже текли… Никогда не думала, что встречу человека очень сильно похожего на меня. Нам не нужно было слов, чтобы утешить друг друга. Мы просто слушали, понимали и принимали. Было больно, было тяжело, было страшно, но от этого никуда не деться. Моя боль, да и боль Кима, я уверена, тоже, потихоньку утихала. Не то, чтобы она совсем исчезла, просто она перестала раздирать, разрывать сердце и душу. Осталась только тяжёлая печаль и грусть от неизбежности случившегося.
Я не рискнула подходить близко к ровному, чёткому овалу поляны. Ким тоже стоял рядом. Я вдруг отчётливо поняла, что он стал мне кем-то родным, будто братом. Возникало такое ощущение, что он был всегда. Это как нечто неуловимое. Когда ты не знаешь о существовании человека, но чувствуешь, что он где-то есть, может быть даже очень близко, совсем рядом. Я посмотрела на Кима, он посмотрел на меня. С печалью и сожалением мы смотрели друг другу в глаза, понимая абсолютно всё без слов. Зачем вообще их придумали? Ведь людям, которые нужны друг другу, они вовсе не нужны. И я какой раз уже в этом убеждаюсь.
Ким уже не пытался скрывать слёз. А я снова уткнулась ему в плечо, не переставая плакать. Он обнял меня и провёл рукой по моим волосам, будто расправляя их…
Возвращались мы уже по темноте. Добравшись до домика, прямо с ходу упали на кровать, благо, что она была достаточно широкой, чтобы уместить двоих. Спала я на удивление сладко и хорошо. Смею заверить, что Ким спал также.
На утро я сообщила Киму, что собираюсь идти в город, хорошо хоть знаю теперь в какой стороне он находится. Он ничего не ответил. Просто кивнул и печально посмотрел на меня.
Я вышла на улицу. Шёл дождь. Впервые за всё время моего «путешествия». Недалеко от дома, на песчаной тропинке, намоченной дождём, я написала подобранной тут же палкой строки, которые сочинила ещё в шестнадцатилетнем возрасте и которые вдруг пришли мне в голову.
Знаешь, мне иногда бывает грустно
Я бы сказала даже очень часто
Вокруг тишина и так пусто
Как будто все вымерли разом
Знаешь, мне иногда хочется побыть с тобой
Но ты всегда так далеко
Как далекий морской прибой
И поэтому мне нелегко
Знаешь, ты мой лучший друг
Самый лучший из всех что были
Они уходили вдруг
И больше не приходили…
Получилось нечто похожее на длинное письмо… Посмотрев на свою писанину, я резко развернулась и вытирая то ли дождь, то ли слёзы с щёк, пошла в сторону города.
Каждый шаг давался мне труднее предыдущего, хотелось вернуться… Мне было всё труднее и больнее оставлять Кима одного посреди тихого и скверного места. Я почему-то подумала, что если бы не Саша, я никуда бы отсюда не ушла. И у меня появилось предчувствие, что я сюда ещё вернусь…
Воздух давит на плечи, прижимая к земле
Идти невозможно. Остается только ползти
Поскорей бы оказаться в чистоте и тепле
Но впереди еще долгие километры пути
Я ушла оттуда, сама не зная куда
Шагала, бежала, кого-то ждала
Запиналась, звала, кричала во тьму
Я туда больше никогда не приду
Бесконечность слепит глаза
Застилая дорогу туманом
А я все бреду и бреду одна
Ведомая своим же обманом
Мои стихи стали вспоминаться все и сразу… Я не думала, что хоть когда-нибудь смогу прочувствовать так полно и ярко всё то, что описывала в своих стихах.
До города оставалось идти всего ничего. День только начинался и по дороге, проходящей рядом с лесом, через который я шла, машин ехало мало и те в основном грузовые. Выйдя на обочину, я попыталась поймать машину – безрезультатно. Никто не хотел останавливаться. И я, нисколько не разочаровавшись, пошла вперёд, к мосту: Сашка жил на левом берегу города, а я на правом. И овраг этот находился тоже на правом. Наверно лучше было бы пойти сначала к себе домой. А кто меня там ждёт? Скорее всего, там уже живут совершенно не знакомые мне люди.
Я до сих пор боялась, что Саши нет в живых, как и всех моих родных, но где-то на уровне подсознания было ощущение, что с ним всё в порядке. Погрузившись в свои мысли, я не заметила, как впереди меня остановился грузовик какой-то иностранной марки. Из машины вышел мужчина лет тридцати, приятной внешности и без всякой задней мысли предложил меня подвезти. Я буркнула в ответ что-то невразумительно-одобрительное и полезла в кабину. С моих волос ручьями текла вода, кроссовки и одежда промокли до нитки. Мужчина протянул мне большое махровое полотенце, достав его откуда-то из-за сиденья, и я укуталась в него, пытаясь согреться.
– Алексей. – Представился он и с улыбкой протянул мне руку.
– Мэл, – ответила я, пожав его широкую ладонь.
Алексей завёл двигатель и включил печку.
– Ну что, красавица, куда тебя везти?
– Я не красавица. – Запротестовала я. – Если можно, то в центр города. К стадиону.
– Можно, конечно. Как раз в ту сторону еду. Из Красноярска. – Ответил он на мой не заданный вопрос.
– Понятно. – Я смотрела на убегающие фонарные столбы и блеск реки за ними, рекламные щиты, витрины магазинов. Что-то изменилось, что-то осталось прежним. Алексей, пока мы ехали, что-то рассказывал, развлекал меня, а я только кивала и глупо улыбалась. Наконец я увидела бардовые стены стадиона. Машина остановилась. Я поблагодарила Алексея, отдала полотенце и выскочила из машины.
Дождь не переставал идти. Высохнуть и согреться в машине я толком не успела и поэтому мне было холодно. До дома Сашки ходьбы было всего минут десять, а может и меньше. Я шла по до боли знакомой улице. Ну конечно, я исходила эти места вдоль и поперёк. Тут находился мой университет, в котором я проучилась всего год. А теперь придётся поступать заново. А может и не придётся… Здание моего учебного корпуса нисколько не изменилось, только окон пластиковых стало побольше. Я подошла к крыльцу, постояла немного и пошла дальше. Свернув за угол корпуса и пройдя несколько метров, я оказалась возле Сашкиного дома. Подняв голову, нашла его окна. В них горел свет.
На подъездной двери красовался домофон. Двадцать кнопок, а рядом с ними номера квартир. Я поднесла было палец к кнопке рядом с цифрой 10, но, передумав, убрала. Подожду лучше, пока кто-нибудь выйдет или зайдёт.
Ждать пришлось долго. Я всё боялась, что увижу кого-нибудь знакомого. Не все ведь пошли в этот грешный овраг. А когда я почувствовала, что терпеть холод и дождь одновременно больше не могу, дверь, наконец, открылась и из неё вышла какая-то бабушка. Я пригляделась – нет, не Сашина. Хорошо.
Поднявшись на третий этаж, я замерла перед дверью. Дверь была та же самая, ничего не изменилось. Медленно, прислушиваясь к каждому вздоху к каждому стуку сердца, я подняла руку к звонку и отрывисто на него надавила три раза, а спустя секунду нажала снова и не отпускала до тех пор, пока дверь не открылась.
– Привет, Саш… – Прошептала я, чувствуя волнительную дрожь по всему телу, и печально улыбнулась уголками губ.
Сашка стоял и глупо разглядывал меня. Выражение его лица было то удивлённым до предела, то испуганным, то вообще каким-то непонятным. Он практически не изменился. Вырос только немного. Но я, смотря на него, заметила, что в нём изменилось ещё что-то. Это что-то невозможно было объяснить.
Он не стал хватать меня на руки, не стал обнимать, целовать, приглашать в дом. Он молчал и смотрел взглядом обидевшегося человека, который ждал совсем не меня.
Так мы простояли добрых минут пять. Я рискнула нарушить тишину первой.
– Может быть, ты меня пригласишь войти?
Он кивнул, растерянно пропуская меня внутрь.
Я вошла в коридор, Сашка закрыл дверь и принялся снова меня разглядывать. Мне это уже начинало надоедать. Я стянула с себя кроссовки и прошла в зал. Коты при виде меня разбежались кто куда. Возникло такое ощущение, что Сашка живёт один. Видимо недавно был сделан ремонт, стояла новая мебель. Я обошла комнату кругом, прошла в Сашину комнату. И здесь всё было по-другому. Тоже новая мебель, новые шторы, ковёр, стол, компьютер и т.д. Я глянула на компьютер – Саша отправлял письмо Максу по е-мэйлу.
– Неплохо живёшь… – Сказала я. – А где бабушка?
Сашка никак не мог совладать с речью и с перенесённым шоком. Он ответил на вопрос где-то через минуту.
– Бабушка умерла… И я думал…
– Что и я тоже? – Почему-то разозлилась на него я.
– Да… – Еле слышно ответил Саша.
– Знаешь, Саш, я и сама какое-то время так думала. Но я всё-таки жива. Правда, я вижу, что ты не очень этому рад. Ну это уже твоё личное дело.
– Я очень рад, просто для меня это как-то… Непривычно. Я за эти три года уже привык думать о другом, о том, что тебя нет. Я тебя ждал, надеялся, верил, но года через два я просто… – Он запнулся, не зная что сказать.
– Решил, что это бесполезно и просто забыл меня? – Подсказала я. – То-то я гляжу у тебя на полках фотографии не знакомых мне девушек стоят, и ни одной моей нет. А ведь ты мне клялся, что не бросишь, не забудешь, даже если я умру.
– Расскажи, пожалуйста, что с тобой случилось?... – Попросил вдруг Саша.
– А почему это я должна тебе что-то рассказывать? Кто я для тебя сейчас? Разложившийся до костей труп? Или кто? Почему я, как только оказалась в сознании, сразу начала тебя искать, думала только о тебе? Вижу, это было зря. Ещё и Кима бросила одного в лесу.
– А почему я должен был сидеть эти годы и плакать? Искать тебя, согласись, не было никакого смысла. – Сашка не остался в долгу и тоже начал злиться.
– И ты даже не пытался узнать что со всеми нами случилось. И имеешь наглость меня об этом спрашивать. Я тебе расскажу, конечно, но сначала скажу одно. У меня в этом городе кроме тебя никого нет. Ну, практически никого, – добавила я, вспомнив Кима. – Домой я возвращаться не собираюсь – там всё равно уже живёт кто-нибудь. Вот так. Ну слушай, коль просил… – И я в третий раз пережила случившееся со мной три года назад событие…
Мы сидели на полу в Сашиной комнате. Молчали. Мой сбивчивый рассказ длился около получаса. Я не испытала никаких эмоций, никаких чувств. Всё это осталось там, на ровной площадке бывшего оврага. А вот Саша сидел и, уставившись в одну точку, переваривал информацию. Я прислушалась к его дыханию – он дышал тяжело и не ровно. Как будто пробежал километров десять без остановок.
– Бедная моя… – Прошептал он.
Зазвонил телефон. Саша неохотно поднялся за трубкой. И я следом за ним тоже. Бесшумно прошла через всю квартиру, обулась и вышла в подъезд. Прошла несколько ступенек вниз и остановилась. Согреться я не успела, высохнуть тоже, и мне всё ещё было холодно. Прислонившись спиной к холодной стене подъезда, я села на ступени и закрыла глаза…